Черный тюльпан.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме,
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.
Александр Розембаум
Эти темные раны нам не залечить,
Реки крови разъели гранит,
Красным пятном на карте Афган,
Груз двести - с ним вернемся мы к вам...
Из Дневника Автора
Восход солнца в горах Тибета - это зрелище, уступающее лишь закату. Вначале вспыхивают вершины гор, чем выше поднимается солнце, тем ниже сползает разноцветная пелена. В черном, усыпанном звездами небе горы сверкают, как драгоценные камни на бархатной подкладке. Но вот над изломанными вершинами скал показывается краешек оранжевого солнца. Небо наполняется густой синевой, а между разноцветными, нарядными, как карнавальные одежды, горами возникает голубая, стремительно лента. Мокрая и холодная река стремительна...
Я помню, как одним похожим утром меня разбудили птицы. Минуту я лежал, не открывая глаз. Где-то совсем рядом, в нескольких метрах пощелкивала неведомая птаха. Лет пять назад я счел бы ее пение немногим мелодичнее вороньего, но сегодня все было иначе... Я вышел из штабного транспортера еще до рассвета... Продрогшие от ночной сырости часовые подтянулись при моем появлении, поправив автоматическое оружие и знаки различия. Пару минут назад, уловив в походном зеркале свое отражение, я даже удивился - сильный, среднего роста мужчина в пятнистой камуфляжной форме с обветренным лицом... черный бронежилет, зеркальные солнцезащитные очки скрывали холодные и внимательные глаза... под черным беретом - короткая стрижка, внизу, на уровне ремня болтался небольшой автомат "кипарис", ПСС в кобуре на поясе, никаких наград - не стоит подставлятся под прицелы снайперов, из знаков различия - две большие звезды на полевой форме. Еще три месяца назад не было никакого загара на лице, да и усталости - меньше...
С израненных пальцев падали в прозрачную воду темно-красные влажные капли... капли моей крови. Падали и медленно растворялись в чистой воде. Настоящей, мокрой, живой воде... Рядом шумели высокие деревья и рваные облака розового цвета с огромной скоростью неслись по голубому небу... Было по-утреннему прохладно, с озера тянул влажный ветер. Пока санитар перебинтовывал мне руку мои глаза обшаривают осеннюю зелень берегов - тихо и чисто. Два отделения охраны рассредоточились по всему берегу тонкой цепочкой - все в камуфляжных "лохмашках" под цвет местности, делающих фигуры расплывчатыми и едва уловимыми в легком тумане наступающего утра. Мне нравилась тогда эта осень.. последняя осень уходящего столетия. Холодные порывы ветра, которое изредка затягивает паутина бело-синих облаков...
Перехватив поудобнее автомат, я глотнул холодной воды и, поколебавшись, открыл небольшой клапан в черном разгрузочном жилете, совмещенном с бронежилетом... Таблетки - это отрава. Но я чувствовал себя слишком уставшим для серьезной работы. Мрачно посмотрел на доктора, который поморщился, поправил каску с рацией, но нехотя кивнул. Вытряхнул из бумажного конверта маленькую белую таблетку, бросил в рот, торопливо запил - фенамин пьют десантники, подводники, летчики и конечно спецназ, если нет времени на отдых. Теперь я смогу активно работать сутки, двое - без всякого сна, с обострившейся до предела реакцией и выносливостью...
Просыпаясь каждое утро я жду чего угодно. Серо-зеленого болота танковой брони, колышущегося между деревьев, истребителей и штурмовиков, пикирующих с безоблачного неба... Хотя нет штурмовиков у повстанцев, как и танков - небольшие отряды с легким, но очень современным ручным вооружением. Сегодня передо мной расстились пологие холмы и еще дальше - очертания взметнувшихся в небо горных пиков, целое море темно-зеленой растительности... просторные палатки базового лагеря бригады, боевые машины пехоты, артиллерийские парки, накрытые маскировочными сетками... рядом неспешно катило свои воды озеро... Лето здесь всегда было сухим и жарким а осень - с холодными ветрами и пасмурным небом, но сейчас было утро, броня транспортетов, танков и разведовательных машин - гулкой, в воздухе чувствовалась свежесть... Я губоко вздохнул и, перехватив порыв свежего ветра, посмотрел вверх - на розово-голубом небе ни облачка... Огляделся по сторонам, остановив взгляд на вертолетах, которые заправлялись на аэродроме. Тонкими цепочками подтягивались десантники - лица вооруженных до зубов солдат были вымазаны черной и зеленой краской, пистолеты-пулеметы, штурмовые винтовки и пулеметы были заряжены и поставлены на предохранители, грузили гранатометы и боеприпасы... но особенно бросался в глаза черно-зеленый камуфляж и лихо сдвинутые набок черные береты... Зашептал передатчик в руке, я нажал кнопку и сказал короткое "да". Раскрашенные во все цвета зеленого, машины надрывно закашляли, вдыхая жизнь в свои двигатели, и приведенные в движение лопасти подняли от земли целое облако десантных вертолетов - взводы вылетали на патрулирование закрепленных за ними зон. Через полчаса полета каждая группа будет доставлена на место и все услышат шум лопастей подлетающих вертолетов. На деревьях начнут бешено дергатся листья, засвистит воздух и все живое станет прижиматся к земле под сильным воздушным напором опускающихся вертолетов. Быстрая посадка вертолетов, моментальное десантирование солдат.. классическая воздушно-десантная наступательная операция...
С востока, откуда приходит солнце, слышался легкий шум - начала движение бронированная колонна. Солдаты сидели на рифленой броне боевых машин десанта спокойно, профессионально придерживая оружие на расслабленных руках - чтобы не устали раньше времени. Проворачивали башни тяжелые танки, и, чихая сизым дымом, медленно вытягивались в тонкую цепочку-линию, которой только и можно было пробиратся по узким, как лезвие опасной бритвы, горным дорогам этой страны. Поднимались с площадок стремительные тени вертолетов боевой поддержки. Я видел все это уже много раз - в самых различных частях этого мира, в разных странах, почти на всех континентах. Самые сильные впечатления оставил, наверное, Афганистан - то, с чем пришлось столкнутся впервые, сильно и навсегда.
Мы вшестером
В то утро обманули смерть.
И вертолет
Присев на край скалы затих.
Но прохрипел пилот
"Я заберу троих
Простите парни,
мне иначе не взлететь
Простите парни,
мне иначе не взлететь"...
И покачнулись
Под ногами облака
И под плассмассой шлема
Поседел пилот
И по-морскому
Мы бросали чет-нечет
Кому лететь,
кому лежать среди песка.
Ох, я у этих снов в плену
Ох этот сон, об этом сне.
Все про войну, все про войну,
Все о войне, все о войне.
Тогда борт-техник
За борт выкинул что мог,
И даже воду
Из нагретых солнцем фляг.
Мы вместе выбрались
Из многих передряг
А вот теперь
Троим лететь,
троим в песок
Троим лететь,
троим в песок.
А на песке чернеют спины мертвецов
А вертолет кричит
И тужится взлететь
И сильный воздух хлещет
По песку как плеть
И каждый прячет от друзей свое лицо.
Ох, я у этих снов в плену
Ох этот сон, об этом сне
Все про войну, все про войну,
Все о войне, все о войне.
Но встал тогда
Желтоволосый паренек
Он закурил фонир
И поперхнувшись вдруг
Чужой подсумок взял
И молча прыгнул в люк
А вертолет пошел наверх
кренясь на борт
А вертолет пошел наверх
кренясь на борт
И покачнувшись вниз отправилась земля
Там поверх желтого
Песка за камнем лег
Желтоволосый синеглазый паренек
в комбинезоне рваном цветы ковыля.
Ох, я у этих снов в плену
Ох этот сон, об этом сне
Все про войну, все про войну,
Все о войне, все о войне.
Я с той поры не сплю
Зря свет поля
Все жду а вдруг ко мней
зайдет на огонек
Желтоволосый синегласый паренек
в комбинезоне рваном цветы ковыля
В комбинезоне рваном цвета ковыля.
А по утру
Работа валится из рук
Но только стоит
мне забытся в полусне
Я закурив фонир за ним
Шагаю в люк
Я рядом с ним лежу
Убитый на войне.
Ох, я у этих снов в плену
Ох этот сон, об этом сне
Все про войну, все про войну,
Все о войне, все о войне...
И перенесясь в еще более далекое прошлое я вдруг увидел... увидел очень ясно, увидел так, что все остальные воспоминания оказались лишь бледной акварелью на фоне многоцветного пейзажа... Страна среди пустынь и гор... тягучая равнина сменялась песками и отрогами гор... провоевав достаточно долго на этой горящей земле Афганистана начинаешь понимать всю ценность человеческой жизни, которая у каждого всего лишь одна... начинаешь ценить мужество, когда сидя над открытой дверью боевого вертолета Ми-8 знаешь, что несущаяся под ногами поверхность в любую секунду может послать в тебя смерть "стингером" или пулеметной очередью... что люди в этой жизни встречаются разные, и поступки у них непохожие. На войне понимаешь многое и, если посчастливится выжить, то никогда уже не будешь прежним. Здесь - все иначе и без боевого братства не обойтись... Тогда, в далеких 80-х, не приходилось задумыватся зачем мы здесь - мы воюевали не за страну, которая послала "ограниченный контингент" в это месиво.. мы стреляли потому, что хотели выжить.. Выжить и отомстить за своих друзей, за двадцатилетних парней, кто подрывался на минах в бронеколонах, кого накрывало минометным обстрелом, кто мужественно отстреливался от превосходящих сил "духов", но не дожидался вертолетов с эвакуацией, за тех, кто горел и рвался в БМП, танках, за тех летчиков, с обветренными лицами и тусклыми серпантинами звезд на погонах, кто сгорал под небесами в подбитых, падающих боевых вертолетах и в ответ на четкий приказ диспетчера: "Экипажу прыгать", говорили: "У моей пехоты нет парашютов" и негромко просили помнить их... за тех, кто был, кого не стало и кто жив...
В Афганистане
В "черном тюльпане"
С водкой в стакане
мы молча плывем над землей.
Скорбная птица
Через границу
К русским зарницам
несет ребятишек домой.
В "черном тюльпане"
Те, кто с заданий
Едут на Родину милую
в землю залечь,
В отпуск бессрочный
Рваные в клочья...
Им никогда, никогда
не обнять теплых плеч.
Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять "бача" подвел потерей роту
В Шинданде, Кандагаре и Баграме,
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.
Но надо добраться,
Надо собраться.
Если сломаться,
то можно нарваться и тут.
Горы стреляют,
"Стингер" взлетает,
Если нарваться,
то парни второй раз умрут.
И мы идем совсем не так, как дома,
Где нет войны и все давно знакомо.
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолеты.
И мы идем, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы.
Идут из Пакистана караваны,
И значит, есть работа для "тюльпана".
В Афганистане,
В Афганистане
В "черном тюльпане"
мы молча плывем над землей.
Скорбная птица
Через границу
К русским зарницам
несет наших братьев домой.
Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять пацан подвел потерей роту
В Шинданде, Кандагаре и Баграме,
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять нести на Родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.
Я до сих пор помню сумрак грузового отсека огромного Ил-76 и восемь цинковых ящиков - война это всегда страшно... все время полета у меня болело где-то рядом с сердцем и сидя около иллюминатора - видя, как под израненной обшивкой крыла транспортника проплывает далекая земля и заваливаются круто на бок отстреливаемые тепловые ловушки для зенитных ракет, я с проклятой горечью думал о полевых рационах, о гремящих отсеках транспортных МИ-8 и всполохах огня с подкрылков Ми-24, о радиоэфире в котором так часто слышны призывы гибнущих или зажатых в тиски подразделений, в которых плавает весь день и всю ночь взбитый коктейль из позывных танковых колонн и приказах на атаку для реактивных штурмовиков... из пропагандистских речей на самых разных языках мира, из коротких команд артиллерии и ревущих маршей... Я думал о зонах высадки воздушных десантов, о ночных обстрелах, трассирующих пулеметных очередях, о вспышках осветительных ракет, о ночных маршах и и огромных скоростях боевых машин пехоты по пылящим дорогам среди опасных скал и о разведке батальона специального назначения, о досмотре караванов, который каждый раз может кончится встречным боем на скорости бронированных машин... о хороших и молодых парнях, которые погибают в далеких краях, но не выпускают оружия из своих рук, о больших транспортных самолетах, похожих на этот и о той проклятой обязанности, о том долге, которому я всегда следовал и который никогда не предавал, выполняя самые сложные задания...
Черная трава
выжженного поля.
Стынет на губах
Медный привкус крови
В небе вместо звезд
Догорают сполохи ракеты
Где-то посреди прохлады лета дом...
Шел четвертый час
Затяжного боя
Мало было нас,
Да осталось двое
Бывших пацанов
В молодой беспечности когда-то
избегавших райвоенкомата.
В личные дела вложены повестки
Каждого ждала не жена - невеста.
Страх отогнала и считала
дни до возвращения
Только не похож был на учения бой...
Сбросили со скал,
С дальнего уступа
Драться здесь тоска
А не драться глупо.
Мы в горах десант,
А они не первую неделю
каждый камень тщательно пристрелен.
Весь боекомплект
Выпущен хоть тресни
Нам по двадцать лет
А на вид все двести
Двести долгих зим
за спиной стоят в молчании скорбном
Чтобы не покинул эти горы день...
Черная трава
выжженного поля,
Горсти дыр глаза
Сыты нашей болью.
Взятые в кольцо двое нас
и две чеки гранаты
Кольца обручальные солдата...
Вольная трава
во широком поле
Села, острова связанны тропою
Я.. я бегу по ней
поспевая за шагами деда
Где-то посреди прохлады лета...
Дождь напоет нас
И земля накормит.
По войскам в приказ
Впишут слово помнить.
На моей земле нынче
много песен не допето -
Там где посреди прохлады лета дом...
У каждого из нас есть свой дом, в котором есть жизнь или тишина. И со своими близкими мои офицеры каждый раз расстаются навсегда - слишком часто нас подстерегает смерть.
Нас будят легкие трели телефонов и сквозь ночь, проливной дождь, омывающий плиты аэродрома, и камуфляжные разводы формы мы грузимся в большие транспортные самолеты. Отрывистые команды и реактивные двигатели разрывают тишину ночи - длинная цепочка из десятков самолетов выруливает на взлет. Стрелки начинают считать время не вперед, а обратно - до выброса или приземления.. и в тишине, в наушниках, что есть у каждого, звучит твердый голос, с которым никто не решается спорить. Синий свет в транспортном отсеке - не иначе. И лица в таком свете у людей очень меняются - ведь мы все уже прошли поенные полигоны, где учат не геройствовать в одиночку, оттачивая рефлексы и повышая скорость реакции. Спецназ - это время командной игры, долгих и нудных походов, взаимной страховки, отбраковки слабых, поддержки сильных, безусловного повиновения командирам... Это так же правильно и естественно, как и тот факт, что мир сильно изменился за последние двадцать лет. А ведь кто-то и не заметил, забившись в свою тесную, уютную, надежную скорлупу...
Знаете, в камуфляже мы все одинаковы - спокойны и, одновременно с этим, бесформенны, унифицированы. Профессионалы в военной форме существующей армии, добровольные волонтеры самой реальной битвы. Лишь лица над высокими воротниками курток - разные. Лица, которые мы сами же придумали. Это не так уж и просто - рисовать свое лицо в этом мире. У каждого из нас, с самого рождения, очень много социальных ситуаций, в которых мы делаем себя - рисуй сам, собирай из деталей, как в детском конструкторе. С трудом дается лишь одно - глаза. Наверное, вам тоже приходилось переделывать их десятки раз, прежде чем они становились живыми. С тех пор, скорее всего, поняли, что самое главное в лицах - смотрите только в их глаза...
Перед моим взором прошло уже много лет, но сегодня передо мной расстилается типичный ландшафт скалистых гор Тибета: глаза наслаждались пейзажем - после салонов автомобилей и городских проспектов с удивлением вспомнилось, что есть на свете расстояния и перспектива. Скалистые обводы гор, поросшие редкой, но сочной зеленью, всходящее солнце на голубом небе, бурые пики вдали, маленький монастырь, прижимающийся к обрыву - спокойный, мирный, яркий. Вдали, в горах, поднимались утренние облака - легкие, как шелк. Было очень красиво и свежо - грудь никак надышаться не могла сладким, чистым воздухом. Где-то близко катила свои воды утренняя река, которой совсем не было дело до моих воспоминаний - влага отражала реальность, которую мы привыкли называть бытием... и поступала совершенно мудро - она превращала силу противника в его слабость. А тем, кто хотел быть другом дарила правдивое отражение... Сегодняшним утром она подарила мне незабываемый взгляд со стороны - взрослые и уставшие, много видевшие глаза на еще молодом лице. Никогда не возвращайся по своим следам - там ждут лишь тени. Это самое главное - когда исчезает темнота, перестаешь видеть свет...
Букин Максим
1 сентября 1999 - 27 апреля 2000
e-mail: mb@viem.ru
(C) 1997-2003. Copyright by Maxim S. Bukin
По вопросам коммерческого сотрудничества и рекламы .
Разделы
